Кубанский казачий хор Виктора Гавриловича Захарченко
Кто сказал, что нужно бросить песни на войне?
После боя сердце просит музыки вдвойне!
из к/ф. «В бой идут одни старики»
Любовь к пению и музыке — неотъемлемая часть души любого народа, но особенно заметно это там, где богато развита народная поэзия. Прекрасным примером этому служит украинский песенный фольклор, который переняли черноморские казаки. Вся история народа ярко вылилась в целом ряде народных песен, дум и былин. Всякий период истории, любое важное историческое событие, всякое славное казацкое имя – навеки записано в этих песнях и думах, и передаётся нам, сегодняшним потомкам наших славных и героических предках.
Запорожцы всегда любили слушать своих баянов, слепцов-кобзарей, этих истинных хранителей заветных народных преданий и живописателей «рыцарских их подвигов». Запорожцы, находясь в Сечи, в свободное время, зимою в куренях, а летом на открытом воздухе собирались в небольшие кучки и по-своему веселились: одни играли на кобзах, скрипках, варганах, лирах, «реллях», басах, цымбалах, козах, свистели на сопилках и тут же танцевали, другие же просто пели.
Душа любого народа живёт в его песнях. Они из далёкого прошлого, от наших дедов и прадедов, донесли до нас тревоги и радости, мечты и идеалы. В будни и праздники, в счастье и беде песня всегда была рядом с казаком, не смотря на то, кто он — хлебороб или защитник Отечества. Песня — это связь с Родиной, с той землёй, на которой выпало счастье родиться.
Для сохранения этого огромнейшего духовного наследия предков в 1810 году просветитель Кубани протоирей Кирилл Россинский ходатайствовал перед войсковой канцелярией об открытии при Екатеринодарской церкви «для благолепнейшего богослужения» певческой капеллы. Через год, в 1811 году, было принято решение о создании двух хоров: певческого – для церковного богослужения в храме, а позже и симфонического – для проведения казачьих праздников, парадов и музыкального просвещения жителей Кубани. И поскольку певчие впервые сопровождали службу на Покров Пресвятой Богородицы – праздник, особо почитаемый казачеством, — 14 октября стали считать днём рождения Войскового хора и стали отмечать его ежегодно.
Но не всё так просто с датой основания обоих хоров. Иван Иванович Кияшко, кубанский историк-краевед и архивариус Кубанского казачьего войска, в своей работе, посвященной 100-летию войсковых певческого и музыкантского хоров, пишет, что «войсковой певческий хор начал свою первую церковную службу 14 октября 1810 года, на Покрова Пресвятой Богородицы… А Музыкантский хор начал свою деятельность почти на полтора года позже, 1-го февраля 1812 года». Однако, как говорилось выше, официальной датой основания обоих хоров почему-то считается 14 октября 1811 года. О причине такого решения войскового начальства судить трудно. Но по мнению нынешнего руководителя хора Захарченко Виктора Гавриловича, это связано с указанной выше причинной, — оба хора были созданы не одновременно, а с указанием временным разрывом. Столетний же юбилей хоров решено было провести вместе, чтобы не праздновать два отдельных. И, вероятно, поэтому и сократили временной разрыв.
В своей работе «Войсковые певческий и музыкантский хоры Кубанского казачьего войска (1811-1911 годы): исторический очерк становления их существования» Иван Иванович Кияшко вот как объясняет основание музыкантского хора:
«Учредив певческий хор в конце 1810 года, войско не остановилось на этом и уже в конце 1811 года пожелало сформировать ещё и духовную музыку, дабы использовать всемилостивейше пожалованные в 1792 году войску императрицей Екатериной IIсеребряные литавры и такие же трубы.
Не лишены интереса слова состоявшегося по этому поводу указа Черноморской войсковой канцелярии…:
“1811 года декабря 22 дня по указу ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, Черноморская Войсковая Канцелярия, имея в предмете, что войску сему ВЫСОЧАЙШЕ пожалованы Блаженныя и вечно достойныя памяти ГОСУДАРЫНЕЮ ИМПЕРАТРИЦАЮ ЕКАТЕРИНОЙ II-ю в прошлом 1792 со ВСЕВЫСОЧАЙШЕЮ ЕЮ ГРАМОТОЮ, для употребления серебряныя литавры и таковыя же трубы, с коих литавры при всяких нужных случаях с давних времён уже употребляются, а трубы по неимению в войске могущих играть на оных людей по сию пору остаются без употребления, как посредством сих ВСЕМИЛОСТЕВЕЙШЕ пожалованных войску труб, разумеется ВЫСОЧАЙШАЯ воля на заведение в войске духовной музыки, для того определено: приличную к трубам духовную музыку в войске сем составить из двадцати четырех человек…”»
В 1811 году, с разрешения атамана генерала Бурсака, первый регент хора Константин Гречинский был командирован по станицам войска для выбора голосов в певческую капеллу, для который им были выбраны для баса – казак куреня Переясловского Михаил Бударщиков, для дисканта – малолетки: куреней Щербиновского – Онисим Лопата, Уманского – Филипп Манжелиевский и Калниболотского – Семён Дмитренко, и для альта – малолетки куреней: Канеловского – Павел Сахно и Шкуринского — Андрей Кучир.
29 октября 1813 года указом войсковой канцелярии была утверждена форма для музыкантов. Она имела следующий вид: куртка и шаровары из синего фабричного сукна, причём воротничок обязательно должен быть, как бы сейчас сказали, стоечкой, и застегиваться куртка должна была крючками от воротничка до пояса, а шаровары должны были носиться на подтяжках; шапочка круглая с чёрным околышем, меньше трёх с половиной вершков, причём верх был из красного сукна, пояс из красной китайки, шинель из серого простого сукна со стоячим воротником.
В 1861 году Кубанскую область посетил император Александр I. Он дал работе хора высокую оценку, переименовав его в Кубанский войсковой певческий хор. С этого времени, кроме церковных богослужений, коллектив начал давать светские концерты по области, исполняя народу, наряду с духовными классическими произведениями и народные песни. Высочайших похвал за отличное исполнение музыкальных программ удостоился хор и в 1888 году при посещении Кубани Александром III. Царю так понравился коллектив, что он дал указание войсковой администрации о его расширении. Состоятельные граждане приглашали хор за определённую плату для исполнения, как духовных песнопений, так и светской музыки, казачьих песен.
В 1901 году при Войсковом музыкальном хоре, помимо духового, появился и симфонический оркестр, численность которого иногда достигала 80 музыкантов. Для руководства оркестром из Москвы и Петербурга приглашались опытные итальянские и русские капельмейстеры. По свидетельствам современников, по выходным дням екатеринодарцы спешили в собор послушать «прекрасное исполнение хором молитвенных песнопений». В репертуаре были оркестровые номера из опер М. И. Глинки, Д. М. Бортнянского, Н. А. Римского-Корсакова, М. С. Березовского, Р. Вагнера, В-А. Моцарта, Д. Верди сюиты и оратории Гайдна и Грига, симфонии Л-В. Бетховена и других известных композиторов. Особой популярностью пользовались произведения Чайковского, исполнялись даже его Первый фортепианный концерт и Шестая симфония.
Свидетельством важности для Кубани многолетней музыкально-профессиональной деятельности войсковых хоров стало празднование в 1911 году. Из разных станиц Кубани были приглашены в Екатеринодар 336 бывших войсковых музыкантов и певчих. Наказной атаман Михаил Бабыч в юбилейном приказе по Кубанскому войску, отмечая значимость певческой службы казаков, подчёркивал, что многие десятилетия, приходя в войсковой собор и слушая чудесные напевы своего «дивного» церковного хора, казак «отрешался от житейских тревог, как бы внутренне очищался и набирался душевных сил, чтобы снова целые месяцы бороться на боевых линиях».
Сохранившиеся документы и воспоминания очевидцев свидетельствуют о том, что к столетию войсковых хоров готовились заблаговременно, была написана история коллектива, выпущен памятный серебряный знак, составлен праздничный церемониал на площадях Екатеринодара, Тамани и других станиц Кубани. По существу юбилей отмечался всю осень 1911 года, но центральными событиями стали три дня в сентябре – 25, 26, и 27-го числа по старому стилю. В Зимнем театре был дан большой концерт, завершившийся Торжественной увертюрой Чайковского «1812 года». Специально к юбилею был поставлен и музыкальный спектакль Е. Д. Эспозито и Г. В. Доброскока "Казацки прадеды" на тему заселения Кубани запорожскими казаками.
Весной 1920 года, после окончательного утверждения власти большевиков на Кубани, судьба хора радикально меняется. Это происходит в связи постановлением Кубано-Черноморского ревкома, в котором в частности говорилось:
«…Все бывшие войсковые оркестры и хоры, ныне переименованные в государственные, со всем личным составом, библиотеками, музыкальными инструментами, имуществом и инвентарём переходят в ведения подотдела искусств оботнароба (областной отдел народного образования). Всем дирижерам, певчим и прочим, имеющим у себя казённые инструменты и ноты, сдать таковые немедленно для регистрации заведующим оркестрами и хорами. Лица, укрывающие вышесказанное имущество, будут переданы революционному трибуналу».
Оно определило судьбу коллектива. Теперь он стал называться Кубано-Черноморский государственный певческий хор и только благодаря отчаянным усилиям частично сохранившегося коллектива (27 человек Певческого хора вынужденно эмигрировали в Белгород) продолжал своё существование. Его бывший регент, а ныне хормейстер Я. М. Тараненко даже разработал программу развития коллектива в новых условиях. Хор становиться смешанным, так как стали принимать хористок, первый набор которых был в декабре 1918 году. Ими стали Фёкла Овчаренко и Мария Беляева. Эта программа предусматривала еженедельные концерты в центре города в одном из театральных помещений, по одному концерту в неделю «в окраинных частях города – Дубинка, Покровка и кожевенные заводы», по одному концерту в месяц для каждого городского профсоюза и тому подобное. Первым пунктом репертуара он поставил «русские, украинские и казачьи народные песни в простой обработке», затем тоже – в обработке «художественной», далее – «хоры» (свободное сочинение) композиторов, оперные хоры и пятым пунктом – революционные песни.
Однако задуманное осуществить не удалось. Вот что записано в последнем протоколе собрания коллектива от 7 июля 1921 записано:
«Принимая во внимание, что… многие из оркестрантов совершенно раздеты, разуты и влачат полуголодное существование, сплошь и рядом повторяются случаи заболеваний на почве недоедания; многие из оркестрантов, будучи вынуждены продавать последние вещи и живя исключительно по займу, подошли к абсолютному тупику… а в перспективе нет твёрдых гарантий… что многие из оркестрантов, будучи хлеборобами, имеют в станицах хозяйства, но непрестанные об отпусках на уборку хлеба систематически отклонялись, ПОСТАНОВИЛИ: требовать роспуска симфонического оркестра с 10 июля с/г».
Прошло долгих 15 лет, прежде чем хор возродили. Это произошло 25 июля 1936 года после постановления президиума Азово-Черноморского крайисполкома создаётся Кубанский казачий хор. Из 800 участников – активистов художественной самодеятельности, приехавших на конкурс, комиссия отобрала 40 человек. Вновь возрожденный хор возглавили Григорий Митрофанович Концевич и Яков Тараненко, долгое время бывшие регентами Кубанского войскового певческого хора. Григорий Митрофанович специально ездил по станицам, прослушивал музыкально одарённых станичников, молодёжь, детей. Во время этих поездок он вёл работу по сбору народных песен – издал несколько сборников народных песен и танцевальных мелодий адыгов.
В феврале 1937 года в помещении музыкального училища коллектив начал работать над концертной программой. 30 июня 1937 года состоялся первый концерт хора в актовом зале Кубанского сельскохозяйственного института (сейчас это Кубанский государственный аграрный университет). В программу концерта вошли революционные и старинные казачьи песни, «Хор крестьян» из оперы П. Чайковского «Евгений Онегин», хор «От края и до края» из оперы И. Дзержинского «Тихий Дон» и другие произведения. Особенно тепло были приняты слушателями «Слава советским пилотам» А. Гедике, «Анчар» А. Аренского, кубанские народные песни «Ты, Кубань, ты – наша родина» и «Щэдрык-вэдрык». С 30 июля по 10 августа 1937 года хор с концертами посетил станицы Динскую, Пластуновскую, Васюринскую и Усть-Лабинскую, а так же города Анапа, Сочи, Новороссийск, Геленджик, Майкоп, Армавир, Тихорецк и Ростов-на-Дону. После каждого выступления с местными жителями обсуждались программы и концертные выступления.
Трагические события 30-х годов ХХ века не обошли стороной прославленный коллектив. В 1937 году во время гастролей коллектива в Москве Григорий Митрофанович Концевич был репрессирован по ложному доносу за якобы готовившееся покушение на Сталина. Вот выдержки из этого нелепого и трагического дела, составленного спустя три месяца после ареста, приведённые в книге «Екатеринодар – Краснодар»:
«Дело Концевича. Известный кубанский фольклорист Григорий МитрофановичКонцевич жил на Карасунском взгорке, возле Дмитриевской дамбы. За ним приехали ночью 30 августа 1937 г. Концевич обвинялся… в покушении на жизнь «вождя всех народов» И. В. Сталина.
Из анкеты арестованного:Концевич Григорий Митрофанович, русский, родился 17 ноября 1863 г. в станице Старонижестеблиевской, из казаков. Отец служил пономарем в церкви. Окончил учительскую семинарию. В партиях не состоял. С воинского учёта снят по возрасту. Место содержания под стражей – особый корпус Краснодарской тюрьмы».
В графе «служба в белых и других контрреволюционных армиях, участие в бандах и восстаниях против Соввласти (когда и в качестве кого)» записано: «Регент Кубанского казачьего хора». Особые внешние приметы – «вид дряхлого старика…»
Тогда же — в первый и последний раз – Григорий Митрофанович был допрошен младшим лейтенантом госбезопасности Коганом. Судя по протоколу, следователь и сам прекрасно понимал всю абсурдность обвинения, поэтому и записал его показания без искажений. «Свой арест, — заявил ему Концевич, — я рассматриваю как какое-то недоразумение. Глубоко убеждён, что следствие само придёт к этому выводу».
Вот выдержка из обвинительного заключения:
«…Концевич Григорий Митрофанович являясь активным участником контрреволюционной казачьей повстанческой организации, действовавшей на Кубани, по заданию которой входил в террористическую группу, готовившую совершения теракта над членами Советского правительства и, в первую очередь, над тов. Сталиным.
Являясь художественным руководителем Кубанского казачьего хора, осенью 1936 года специально был направлен контрреволюционной Организацией в Москву для осуществления террористического акта, приурочив совершение такового в момент выступления хора на торжественном вечере в Государственном академическом большом театре, посвященном годовщине Великой Октябрьской революции…»
В обвинительном заключении, подписанном капитаном госбезопасности Г. М. Сербиновым, заместителем начальника управления НКВД по Краснодарскому краю, красным карандашом подчёркнута должность Концевича до революции: бывший регент Кубанского казачьего хора. Это и был «криминал», который оборвал жизнь талантливого человека.
Концевич Григорий Митрофанович был арестован 30 августа 1937 года и «…приговорён к высшей мере наказания – расстрелу, приговор приведён в исполнение 26. 12. 1937 г». Точное место захоронения Григория Митрофановича неизвестно, хотя имеются некоторые предположения, что он похоронен на Всесвятском кладбище Краснодара. 18 августа 1989 года Григорий Митрофанович Концевич был полностью реабилитирован (посмертно) по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года.
В 1939 году в состав хора была включена танцевальная группа, а сам коллектив был переименован в Ансамбль песни и пляски кубанских казаков, который в феврале 1961 года по инициативе Н. С. Хрущева был расформирован вместе с другими государственными хорами и ансамблями СССР. В это время, находясь за много километров от родной Кубани, В. Г. Захарченко, начинающий музыкант, в своём дневнике записал: «Цель для меня теперь ясна, определена – возродить Кубанский казачий хор. Путь предстоит долгий. С Богом!»
4 января 1969 года исполком Краснодарского края принял решение о создании Кубанского народного хора. На должность художественного руководителя был приглашён заслуженный деятель искусств РСФСР С. Чернобай, проработавший в течение 15 лет в Государственном Северном народном хоре. Сергей Алексеевич – уроженец Ставропольского края, с детских лет знаком с южнорусским говором и манерой пения, окончил дирижерско-хоровой факультет Московского музыкально-педагогического училища. Танцевальную группу возглавил заслуженный деятель искусств Кабардино-Балкарской АССР Г. Гальперин, в прошлом руководитель известного в стране ансамбля народного танца «Кабардинка».
Выступления хора – это всегда яркие и самобытные музыкальные номера. В настоящую феерию превращаются танцевальные номера «Казачий пляс», «Ковал кузнец казачью шашку», «Из-за гор-горы едут мазуры», «Крыло» (танец некрасовских казаков), «Хуторская полька» и многие другие маленькие танцевальные спектакли. Казаки с раннего детства учились искусству владения шашкой. Наверное, поэтому яркие сольные партии, в которых демонстрируется виртуозное владение саблей, заставляют зрителей встречать шквалом аплодисментов эти номера.
В 1967 году на экраны страны вышла музыкальная комедия "Свадьба в Малиновке" Андрея Тутышкина, поставленная по одноимённой оперетте Бориса Александрова, которая стала лидером проката. За год её посмотрели 74,6 млн. зрителей. В ней, в исполнении Николая Сличенко, прозвучала украинская народная песня «Распрягайте, хлопци, кони», которая на протяжении многих лет является визитной карточкой хора.
А с 1974 года и до наших дней его бессменным руководителем является Виктор Гаврилович Захарченко.
Виктор Захарченко — неисчерпаемая творческая личность: музыкант, композитор, педагог, дирижёр, фольклорист, общественный деятель. Перечислять его награды и звания – напрасный труд. Он просто человек, который возвращает на нашу душу.
Родился Виктор Гаврилович 22 марта 1938 года в станице Дядьковской в семье Натальи Андреевны (в девичестве Носковой) и Гавриила Ивановича Захарченко.
Родители Натальи Андреевны умерли от сыпного тифа, и поэтому в восемь лет она осталась круглой сиротой. Жила Наташа на станции Лиски Воронежской области в семье отца Тихона, местного священника. Он привёл её в дом и сказал: «Она будет у нас няней». Матушка, всплеснув руками, промолвила: «Да какая из неё няня? Ей она самой нужна». Но девочка из-за боязни, что хозяева её прогонят, старалась им угодить, что они, приглядевшись к ней, отметив сноровку и деловитость маленькой Наташи, что оставили у себя. Отец Тихон и матушка были так добры к ней, поэтому, когда в Гражданскую войну отца Тихона вывели из дома и босиком погнали по снегу, она рыдала вместе с его детьми.
А потом Наталья на крыше поезда добиралась до Кубани. Убегая от милиции, вылавливавших беспризорников, и перепрыгивая с крыши на крышу, 12-летняя девочка не раз была на волосок от смерти. Но судьба хранила её. А может быть, не только судьба? Однажды, в канун Пасхи, когда Наталья собиралась идти святить куличи, произошла с ней такая история. Поняв, что ещё не пришло время, она села у порога, на скамеечку, да и вздремнула. И увидела девочка небеса и Иоанна Крестителя, а потом услышала голос, вопрошающий: «Ты теперь веришь, что есть Бог?». До конца своих дней она помнила это видение во всех подробностях.
Отец Виктора Гавриловича, выходец из Черниговской или Полтавской губернии, как и мать, познал сиротское детство. Был казаком. Владел искусством рубки лозы, участвовал и занимал первые места в соревнованиях. Правда, казак он был бедный, безлошадный. По профессии Гавриил Иванович был сапожник, причём приходили к нему не только чинить старую обувь, но и заказать новую. В Дядьковской он и познакомился с Натальей Носковой, вместе создали семью, построили хату и зажили дружно… А потом началась война.
Виктор Гаврилович до сих пор помнит, как к дому подъехал шарабан, как в него сел отец и как отчаянно заголосила мать с пятимесячным Борисом на руках. Пока дети были маленькие, мать боялась одного – умереть. С кем они тогда останутся? Ведь в ноябре 1941 сначала пришла похоронка, а потом сообщили, что отец пропал без вести. Осталось от него на память кубанка, фотографии да пару писем, в которых он поддерживал свою семью и писал: «Нам здесь весело…» «Когда я их впервые нашёл, один был дома», — позже вспоминал Захарченко.
Из воспоминаний Виктора Гавриловича о том как он узнал место захоронения отца:
« Мама всю жизнь ждала отца. Решила, что он был в плену и за границу попал. Говорила мне, когда я на гастроли уезжал: «Ты ж спрашивай там, а вдруг батько дэ твий…?» Очень хотела мама рассказать отцу про всю свою жизнь без него. А узнал я о смерти отца… В Книге памяти увидел запись: «Захарченко Гавриил Иванович…Рядовой…Погиб… Село Красная Балка Ростовской области». Теперь я знаю, где похоронен отец».
Но Наталья Алексеевна всё равно ждала и надеялась на возвращение мужа. И до того верила, что, когда растапливала печь, созывала детей. Они кричали в печку, звали отца: «Папочка, приезжай!». Примета такая была: дым по белу свету разнесёт печаль, человек, которого ждут, услышит и вернётся. Послевоенные годы были голодные. Особенно 1947 год. В семье Захарченко осталось четверо детей: Николай (1927 года рождения), Зоя (1935), Виктор (1938), Борис (1941). Старшие Вера и Галина умерли в младенчестве. Наталье Алексеевне приходилось выменивать старые вещи на продукты, но их не хватало. Все в семье думали, что обязательно умрёт Виктор. Мать давала ему свеклу, которую он уже есть не мог. Борис так и говорил: «Витька умрэ, он ничего не ист». Но смерть выбрала младшего.
Чтобы выжить, Зое и Виктору приходилось ходить по хуторам (в своей станице казалось зазорным) и просить хлеба. Бывало, и собаки набрасывались, и, уставшие, пройдя не один километр, дети возвращались несолоно нахлебавшись. Иногда кормились молочаем.
В детстве Витя увлекался голубями и шахматами. Но была у него одна страсть, которая осталась у него на всю жизнь. Имя этой страсти – музыка. А как же могло быть иначе, ведь он её, в полном смысле, впитывал с молоком матери. Наталья Алексеевна прекрасно пела первым голосом. Гавриил Иванович мог подражать любому духовому инструменту. Хорошо пели сестра отца Елена и её муж Василий. Брат матери, Роман Алексеевич, играл на балалайке, которую он сделал во время бегства от жены на Кубань, пел и в церковном хоре на клиросе и в большом хоре. Когда приезжал в Дядьковскую, вся станица собиралась его послушать. А уж если он запевал «Есть на Волге утёс», то все плакали.
С самого раннего детства его окружали народная музыка. Так как все домашние работы делали коллективно, люди жили как одна большая семья. Вместе месили саман, вместе строили дом. И постоянно звучала песня, являвшаяся в труде душевной потребностью. Это были не только трудовые, а так же горькие вдовьи песни матери и односельчанок, чьи мужья не вернулись с фронта. Но обязательно это были народные песни, которые и подсказали жизненное призвание маленькому Вите, с детства мечтавшему стать музыкантом. Первую гармошку купили, когда Виктор учился в школе. С этих пор он стал самым желанным гостем на станичных праздниках. Будущий прославленный музыкант начал играть любую музыку – вальсы, польки, крокавяк, фокстроты. Играл всё на слух, так как нотной грамоты не знал.
Музыка влекла Виктора. Мечтой его детства стала гармошка. Ещё в 1942 году, когда Кубань была оккупирована, в доме Захарченко жили немцы. Однажды они принесли в хату трофейную гармонь. Четырёхлетний Витя подобрался к ней и…заиграл. Мать, услышав, тогда сказала: «Це, наверное, вмирущий». До того она была поражена, что решила: такие способности – ненормальное явление, а значит суждено её сыну умереть.
Учась во втором или в третьем классе, Виктор впервые в жизни услышал духовой оркестр. Мальчик был в степи, а музыка доносилась из станицы. Когда он прибежал в станицу, то увидел, что в центре станицы, около клуба, стояла довоенная полуторка, в ней сидели музыканты и играли марш «Прощание славянки». Долго потом Виктор изображал и пел этот марш, и все время продолжал мечтать о гармошке. Эта мечта стала для мальчика первой целью в его жизни. Поэтому мать решила: вырастим бычка, продадим и купим гармошку. Витя помогал ухаживать за бычком пас его. А мальчишка он всегда им остаётся. У него появилось желание покататься на этом бычке. Стал он тренировать его: клал ему на спину мешок с песком – приучал к тяжести. Возил эти мешки до тех пор, пока Витя однажды не решил: хватит. Прыгнул он на бычка, а тот понёсся вдоль акации из колючей акации. Весь в занозах свалился с бычка незадачливый наездник. Бычка потом продали и купили гармошку. Счастье было неимоверное. Всю музыку, какую приходилось слышать, Виктор старался тут же проиграть. А когда стало её недостаточно, начал сочинять сам. И чудно ему было поначалу, что люди под его музыку танцевали.
В 1945 году в СССР вышел фильм «Здравствуй, Москва», а в 1950 году во Франции «Прелюдия славы», рассказывающие о музыкальных достижениях сверстников Вити. Он посмотрел эти фильмы и написал письмо Сталину. На листках ученической тетрадки Витя искренне, по-детски, рассказал о том, что хочет стать артистом, но в школе нет ни музыкального кружка, ни музыкальных инструментов. Прошло три месяца – и вдруг в Дядьковскую нагрянула большая комиссия, и прямо в дом Захарченко. А мать и не ведала, что сын написал письмо Сталину: целыми днями пропадала на работе. Долго в станице вспоминали этот случай. После него прислал в школу нового директора Ивана Петровича Рыбалко, оставившего светлый след в душе юного Виктора. Он был настоящим педагогом, сумевший в своём ученике распознать талант. Иван Петрович приобрел для школы баян и разрешал брать его домой, пока Вите не купили свой.
В 1956 году прочитал объявление о наборе в музыкальное училище. Загорелся. Взял лёгкий чемоданчик и гармошку, котомку с едой и отправляется поступать в краснодарское музыкальное училище. Денег у мамы не нашлось, на свои трудодни она гроши зарабатывала. Без денег поехал, на попутках. Из Дядьковской до Кореновской. Оттуда до Пластуновской. Из Пластуновской до Динской. А там до Краснодара рукой подать.
При поступлении юный гармонист думал, что на экзамене его попросят сыграть весёлые песни, — так это он может исполнить с легкостью. Без его гармони в станице праздник не гуляли. Он любую мелодию мог подобрать на слух, на хорошие стихи сходу находил музыку, сам сочинял. Но ему дали ноты. Как их читать с листа, чего тут лукавить, парень не знал. Не было у него учителей, которые знали бы нотную грамоту. Зато была казацкая упёртость. И поэтому после не удачи с музыкальным училищем он попытал счастья в музыкально-педагогическом училище, там же в Краснодаре. Не зря же о таких, как Виктор Захарченко говорят: «Человек всё может сделать, если захочет, если вся его воля направлена к цели. Тогда он сможет, сделает, победить». После окончания «музпеда» уезжает в Сибирь, где оканчивает Новосибирскую Государственную консерваторию и его наставником был В. Н. Минин. Учась в Новосибирске, Виктор Гаврилович узнаёт о закрытии кубанского хора в 1961 году и, тогда он в своём дневнике пишет: «Теперь цель моя определилась точно: я должен создать кубанский народный хор. Ну, с Богом!» Далее было десять лет работы в Государственном Сибирском русском народном хоре. Стоит заметить, что в это время Виктору Гавриловичу трижды поступало предложение возглавить главный хор страны — Государственный академический русский народный хор им. М. Е. Пятницкого. Но он отклонял их, так как ещё в раннем детстве зелёным ростком проклюнулась мечта и с годами всё больше укреплялась о возрождении Государственного Кубанского казачьего хора, который Виктор Гаврилович возглавил в 1974 году и с тех пор является его бессменным руководителем.
Любопытно, но факт. Чтобы попасть на на первый Всероссийский смотр-конкурс русских народных хоров в Москве в 1975 году Виктору Гавриловичу, тогда ещё молодому руководителю Кубанского казачьего хора пришлось немного схитрить. Перед поездкой в столицу выступления просматривала специальная комиссия,в составе которой сидели и партийные работники. А так как в 70-ые годы о том чтобы куда-то поехать и выступить без пропаганды советской идеологии, нельзя было и думать, то Захарченко включил в программу произведения про Ленина. Партийные чиновники репертуар одобрили, а когда хор уже прибыл в Москву, то показал совершенно другую программу, исполнив казачьи песни.Жюри было в шоке, но первое место артистам с Кубани всё-таки присудило, назвав выступление коллектива "революционным".
В середине 90-х годов ХХ века Кубанский казачий хор был на гастролях в Самаре. Виктор Гаврилович не смог поехать с хором на гастроли по городам России, так как лежал в Краевой клинической больнице после очередной операции. Но судьба всегда благосклонна к Виктору Захарченко. После концерта в Самаре к руководителю оркестра Ф. Каражову подошёл небольшого роста старичок и спросил художественного руководителя. А поскольку Виктору Гавриловича не было, то он велел передать ему сборник казачьих песен, как потом оказалось это была рукопись Г. М. Концевича. К сожалению, ни фамилии, ни имени, ни отчества, ни адреса этого старичка артисты хора не спросили, так как у него могли быть и другие материалы Григория Митрофановича.
Вот как это вспоминает сам Виктор Гаврилович: «Когда я с трепетом взял в руки переданную книгу, то это оказалось большого формата на плотной бумаге рукопись Г. М. Концевича. Я глазам своим не поверил. Чудо да и только! Читаю: «Песни кубанских казаков. Собирал учитель пения при Кубанском войсковом певческом хоре и собиратель Кубанских казачьих песен Г. М. Концевич. В период – от 15 января по 17 февраля 1911 года». Меня поразил удивительной красоты каллиграфический почерк Григория Митрофановича. Каждая буковка выписана тушью с любовью, словно рукой художника. В правом верхнем углу рукописи написано его рукой уже фиолетовыми чернилами: «Кубанскому Научному музею в дар от Г. М. Концевича. 1927 года 3/VII. Рукопись-автограф». Вот это для меня поистине дар Божий.
Первое, что бросилось мне в глаза, когда я начал внимательно просматривать рукопись, — это принципиальное отличие рукописного сборника казачьих песен Г. М. Концевича от всех изданных его сборников. Там все песни были изданы в трёх- и четырёхголосной обработке для войскового певческого хора. В рукописном же сборнике, включающем 56 казачьих песен, почти все песни даны в одноголосном изложении. Три песни – в двухголосном. И только одна № 18 «Ой, дуду, ой дуду», записанная в станице Сергиевской, дана в четырёхголосной обработке для певческого хора.
Второе: Г. М. Концевич впервые в этом сборнике указал и место записи каждой песни, фамилии, имени и отчества их исполнителей и время записи: день, месяц и год. Таким образом, в этой рукописи собиратель показал себя уже не столько регентом и талантливым композитором-аранжировщиком войскового певческого хора, для которого он собирал и обрабатывал песни, а настоящим фольклористом-этнографом, бережно зафиксировавшим аутентичное звучание песен.
Ну а третье, что меня поразило в рукописном сборнике, — это то, что первым музыкантом-фольклористом и композитором, который записывал народные песни в моей родной станице Дядьковской Кореновского района, в котором я родился и вырос, оказался не кто иной, как первый художественный руководитель Государственного Кубанского казачьего хора Григорий Митрофанович Концевич! Это удивительное совпадение не объяснить никакой логикой кроме Проведения.
И ещё один поразительный факт. Исполнителем пяти песен, записанных в станице Дядьковской Г. М. Концевич, был казак Архип Иванович Мисько. И когда я спросил у своей матери, а знала ли она того казака и знает ли хату где он жил, она ответила: «А як же. Я сама буллу ще дивчинкой, а уже была нянчалау Архипа Ивановича йго дитэй. Бо я же булла кругла сырота, а жить-то яко набо було». После этого имя Григория Митрофановича стало для меня не только ещё дороже, но и намного роднее. Песни, записанные от Архипа Ивановича, знала и мама. И многие другие песни этого сборника я записал в юности в станице Дядьковской, в частности, любимую песню моей мамы «Браты мои, браты мои, браты соловэйкы». Вот уж действительно чудны дела Твои, Господи».
Каккомпозитор, Виктор Гаврилович пишет в основном на стихи классиков. Авторских песен у маэстро уже несколько сотен. При этом Захарченко не боится экспериментировать.Не так давно хор записал совместный сингл с американской рок-группой "Ринг Стар". Солист группы, побывав на концерте коллектива, расплакался, а потом подошёл к Виктору Гавриловичу и предложил сотрудничать.
Теперь все мечты и помыслы Виктора Гавриловича направлены на возрождение двух оркестров, которые были при Войсковом певческом оркестре: духовом и симфоническом. Это бы позволило исполнять классический репертуар, как мировой, так и отечественной музыки.
Говоря о Викторе Захарченко хочется сказать, что он счастливый человек так как занимается любимым делом. Вот как сам Виктор Гаврилович говорит об этом:
— Я считаю себя счастливым человеком, потому что всю жизнь занимаюсь тем, что без меры, несказанно люблю. Счастье моё в том, что я работаю руководителем именно Кубанского казачьего хора, а не какого-то другого. Я не хотел бы быть ни председателем правительства, ни президентом, ни министром. Меня не интересуют должности. Я живу только народной песней.
Не зря же говорят, что народная песня это душа народа, а душу, как известно, — «…не задушишь, не убьёшь». Так и Кубанский казачий хор, который вместе с жителями Кубани, прошел через все годины и испытания. Он выстоял и дарит нам богатейшее культурное наследие наших героических предков.
Виктор Гаврилович и Кубанский казачий хор– не только гордость Кубани, но и всей России. Это воплощение той самой национальной идеи, которую столь мучительно последнее время ищут лучшие умы России. А Виктор Гаврилович вместе с хором предлагает нам эту идею, так как делают нужную и важную работу: возвращают нам себя. Они стараются, чтобы мы не стали Иванами родства не помнящими. Они оберегают и возвращают нам народную культуру, без которой невозможна великая Россия. Огромнейшее спасибо, Вам, за этот прекрасный дар и долгие Вам лета.
Закончить я хочу своё повествование стихотворением, которое было опубликовано 19 мая 1913 года в «Кубанском казачьем листке». Его автор О. Аспидов посвятил Г. М. Концевичу. Это стихотворение, на мой взгляд, лучше всего отражает роль песни в жизни казаков:
Песня казацкая, песня родная,
Что ещё может сравниться с тобой!
Ты красивее, чем трель соловьиная,
Как не любить тебя всею душой!
Сразу развеешь ты тяжкое горе,
Сразу наполнишь ты очи слезой,
Иль зашумишь, как гульливое море,
Или застонешь, как тяжкий больной.
Много в словах твоих горькой печали,
Больше же удаль казацкая в них:
То тебя предки в неволе слагали,
То в куренях ты рождалась родных.
Жизнь наших предков, жизнь боевую,
Ты, как художник, рисуешь собой,
Храбрость казацкую, удаль лихую
Ты, как кобзарь, воспеваешь душой.
Статью подготовила Софья Апетян
специально для проекта "Виртуальный Кореновск"
(фото с сети интернет)
При написании статьи были использованы следующие материалы:
1. http://www.kkx.ru
2. Покладова Е. В. Музыка Кубани. – Краснодар: Традиция, 2011. – с. 49-54.
3. «По прошению духовного просветителя…[текст] //Вольная Кубань. – 2011. – 14 октября. – с. 3.
4. Захарченко В. Г. Пластика, азарт, огонь...[текст] //Вольная Кубань. – 2011. – 14 октября. – с. 6
5. Воронович А. Воспитание сердца[тест] //Вольная Кубань. – 2011. – 14 октября. – с. 8.
6. Из истории Кубанского казачьего хора: Материалы и очерки / Сост. и общ. ред. проф. В. Г. Захарченко. – Краснодар: Диапазон-В, 2006. – 312 с.: ил.
7. Тованчева Н. «Я твой сын, родная Кубань…»//Вольная Кубань. – 1998. – 21 марта. – с. 2
8. korenovsk.ru/?page_id=3957
9. Н. Кравченко. Стремилась к музыке душа//Кубанские новости. – 1998.
10. В. Чайка. Чтобы его артисты в 1975 году попали на первый смотр-конкурс хоров, Виктор Захарченко обхитрил партийное руководство края [текст] //Комсомольская правда. — 2013. — 1 февраля. — с. 6.
Похожие записи:
 18 апреля в ст.Дядьковская праздновали 75-летие знаменитого земляка- художественного руководителя Кубанского Казачьего Хора В.Г.Захарченко. Сам хор выступал в 6 вечера, но праздно... |  15 августа 2014 года прошли мероприятия в честь празднования дня Кореновска и Кореновского района. Фотоотчёт о ярмарке утром мы публиковали ранее, а это отчёт о вечерних мероприятиях.
Подро... |
 Что круче: брейк-данс или казачьи танцы? Ответ на этот вопрос искали в доме культуры станицы Дядьковской Кореновского района.
О том, что брейк-данс родом из Бронкса в Нью-Йорке, эти ребята знают... |  Список жителей Кореновского района-участников ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, награжденных правительственными наградами.
Подробнее читаем далее... |
спасибо!!!
