Величие из мусорного бака

Роман Носиков об украинском нищебродстве

Смерть украинского политика Ирины Бережной дала возможность еще раз понаблюдать за нашими украинскими небратьями в естественной для них среде обитания.

Немедленно после трагедии в незалежных блогах началось соревнование по скачкам и даже определилось нечто вроде чемпиона. Чемпиона звать Мирослав Олешко. Мирослав — блогер, политолог, поборник современной Украины и активист сайта «Миротворец».

«Бузинизация» всей страны

Вот что пишет Мирослав:
«Передали, что Елена Бережная (мать погибшей Ирины) — следующая по ее приезду в Киев. <…> Задали вопрос, точнее попросили дать совета, делюсь с вами — нужно выбрать. Какой вариант конечной остановки подойдет для Елены Бережной:
Как Бузину.
Как Калашникова.
Как Чечетова.
Как Моторолу и Гиви.
Как Жилина.
Считаю, что четвертый вариант самый интересный…»

Напоминаю, все вышеперечисленные лица были убиты.

В комментариях у блогера Мирослава идет бурное обсуждение вариантов. Также предлагаются другие кандидатуры на «бузинизацию» (украинский термин-производная от фамилии Олеся Бузины, застреленного у своего дома патриотами Украины). Обсуждается, когда именно стоит убить киевлянку, отказавшуюся участвовать в сборе денег на АТО: дожидаться ли конца ее беременности или нет.

Тем временем у нас в России на телевидении по-прежнему блистает искренностью Александр Сытин. Не так давно в программе «Время покажет» он снова смог поразить публику своей непосредственностью, заявив, что «Одесса сидит как миленькая». На вопрос ведущего, понимает ли он, что Одесса «сидит как миленькая только потому, что в ней десятки людей сожгли заживо», Сытин ответил: тех, кто «слушает Газманова», «еще сожгут, если высунутся».

Проще говоря, у нас появились свежие достойные поводы, чтобы задуматься о человечестве.

Мы их не любим

Мои ув. соотечественники, несмотря на омерзение к объектам познания, все же пытаются понять мотивы этих людей. Причины, по которым эти люди нас ненавидят до потери собственной человекообразности.

Позвольте мне высказать версию. Никакой ненависти нет. Это имитация. Игра.

У них есть, конечно, некоторое чувство к нам. Раздражение. Злость. Зависть. Но все они не дают и тени того накала, который демонстрируется.


Суть вопроса в том, что эти люди — Сытин, Олешко и им подобные — невероятно зависят от нас. От нашего мнения о них. Они желают, чтобы мы испытывали по отношению к ним эмоции. Так они достигают чувства собственной значимости. Важности. И даже превосходства над нами, величия.

Они не могут добиться самоуважения. Их мнение о самих себе их не интересует, так как в глубине души они понимают, что ничтожества. Для повышения самооценки им нужны другие. Мы.

Эти люди хотят наших эмоций. Они желают купаться в них. Желают салютов наших чувств в их честь. Фонтанов и брызг.

«Они хотели, чтобы их любили»

Но черствые, мы их не любим. Прежде всего потому, что любить их, в общем-то, не за что. Разве что жалеть. А жалость их оскорбляет и злит.
Они хотели бы, чтобы мы их уважали. Но уважать их тоже не за что. Они не могут ничего для этого сделать, создать, придумать.

Они хотели бы внушать нам страх. Но даже этого они сделать не в состоянии. Ведь для этого нужна сила.

Добыча на помойке эмоций

И тогда у них остается только один способ для добычи из нас какого-то отношения к ним — злая клоунада. Они публично ведут себя омерзительно, нарушают нравственные табу, глумятся над тем, что мы почитаем, — и так добывают из нас драгоценные для себя гнев, ужас, омерзение, презрение. Главное, чтобы эти наши чувства были сильными.
Эпатаж — последнее средство бездарного актера, неспособного дать глубину.

И вот так, за счет наших чувств, они и воспитывают в себе столь недостающее им чувство превосходства над нами. Они вполне способны путать наше омерзение со страхом. Они рады, что ужасны для нас. Они наслаждаются собственной чужеродностью, принимая ее за величие.

За это их ощущение сверхчеловечности, добытое на помойке эмоций, я назвал бы этих коллег по биологическому виду «ницшебродами».

Ницшеброды заняты тем же, чем и многие нищие — агрессивным попрошайничеством. Только требуют они с нас не на выпивку, а на дофамин и тестостерон, будучи не в силах заработать их самостоятельно — поступками.

Ницшеброды — это ходячий ресентимент, нарядившийся в шмотки сверхчеловека в секонд-хенде.

Собственно, весь современный киевский режим — это режим, построенный именно на ресентименте. То есть на попытке возмездия полноценности за ее полноценность. За ее способность любить, созидать, творить собственную биографию.

За все то, чем только и стоит заниматься.

Сегодня наше внимание к этому сорту людей происходит из-за событий на временно оккупированном ницшебродами куске нашей Родины. Но бороться за нее надо не с ними. А с теми, кого действительно можно опасаться и уважать. Когда мы закончим с настоящими врагами, ницшеброды окажутся там, где им и место, — они окажутся сами собой.

Роман Носиков