Россия и Запад: Кризис в России в 2015 году и кризис 90-х. Напоминалка

Как реструктуризировались долги СССР

Стоит ли сейчас, в 2015 году, как-то волноваться о том, что Россия не сможет выйти из объявленного кризиса?

Глядя в новостные ленты, можно задумалась о том, насколько далеки по своему масштабу те проблемы, что мы наблюдаем сейчас от реального кризиса начала 1990ых. Того ужаса и бардака, который рушил вчерашнюю, насквозь понятную жизнь, открывая очнувшемуся от просмотра телевизора с депутатами обывателю неясное, и, как тогда казалось, полное неразрешимых проблем будущее.

Но прошло всего несколько лет – и страна вышла из хаоса, пусть не без потерь.

Мы дарим нашим читателям маленький исторический обзор того, как это происходило в одном из наиболее болезненных измерений – в части урегулирования внешнего долга страны.

Отметим, что такого сорта бюджетных проблем, с которыми страна столкнулась в 1990ые, в настоящее время перед Россией не стоит в принципе.

Кому я должен, всем прощаю.

(Городская фольклорная песня 1920-х гг.

«Шарабан мой, американка»)

Вопрос о долгах СССР был осознан широкой коммерческой общественностью, на рубеже 1990-х годов, когда Советский Союз развалился, проиграв «холодную войну» Западу.

Долг возник на фоне низких мировых цен на нефть, сбивших платёжный баланс Страны Советов. Но основной причиной его возникновения стал долговременный хаос в хозяйственных делах – в процессе распада некогда единой страны зачастую оказывалось, что у взятых на себя какими-то общесоюзными структурами и компаниями обязательств исчезает тот, кто по ним должен отвечать.

Пятнадцать бывших союзных республик, пяток непризнанных государств… договориться о пропорциональном разделе зарубежных активов и долгов было технически невозможно.

Выход из усиливавшегося долгового кризиса был найден методом «рубки гордиевого узла». В 1993 году, фактически волевым решением Ельцина, Россия в одностороннем порядке объявила, что готова решить ситуацию по принципу «всё на всё».

Она взяла на себя обязательства полностью погасить все долги бывшего Советского Союза в обмен на все его зарубежные активы, став, таким образом, его полноправным приемником. Постепенно с этим решением согласились все бывшие союзные республики (кроме Украины, которая до последнего оспаривала этот подход), а главное – зарубежные кредиторы.

Но уже на старте урегулирования ситуации у страны появилась необходимость в реструктуризации советских долгов.

Доходы бюджета России после развала СССР существенно упали и мгновенно и в полном объёме ответить по долгам, которые были наделаны в пятнадцатером вчерашний «старший брат» просто не мог.

За четыре года – с 1992 по 1995 — России необходимо было выплатить почти 60 млрд долларов. Для стоявшей буквально на четвереньках (вставать с колен начали существенно позднее) российской экономики справиться с подобным объемом долговых выплат было просто нереально.

Начались первые российские технические дефолты: на протяжении всего этого времени кредиторы, не объявляя суверенный дефолт, предоставляли России многочисленные отсрочки платежей. Такое положение вещей просуществовало до заключения всеобъемлющих соглашений о реструктуризации долга.

2 апреля 1993 года было заключено базовое соглашение с Парижским клубом о реструктуризации платежей по государственным займам, оплатить которые надо было в 1992-1993 гг. Его принципы стали основой и для дальнейших переговоров с кредиторами по реструктуризации остальных категорий внешнего долга.

Вести переговоры и подписывать соглашения со странами-членами Парижского клуба, а также с другими кредиторами, поручили Минфину России и Внешэкономбанку.

Но уже до формального окончания этих переговоров масса заинтересованных бизнесменов, с высоты сегодняшнего исторического опыта выглядящих как «личинки олигархов» договаривались с Минфином о сотрудничестве в нелёгком деле закулисной скупки российских долгов по сниженной цене.

Вспоминаем свидетельство одного из активных участников движухи, Александра Лебедева: «В то время все сидели в приемной у Вавилова. Как ни придешь, встретишь человек десять: Сурков или Невзлин («Менатеп»), Гусинский или Замани (Мост-банк), Егиазарян (Моснацбанк) , Бойко или Саламандра («Национальный кредит»)».

Что очевидно, наиболее привлекательным объектом для окучивания были не государства- кредиторы, которые были уверены, что рано или поздно получат своё, а частники, чьи деньги ухнули в адову чёрную дыру в результате наивной попытки вести какие-то коммерческие дела с Советским Союзом.

Схема была незамысловатой, но требовала изрядного лукавства. Получив информацию об очередном объекте для окучивания, новоявленный российский бизнесмен приходил к горюющему иностранцу и предлагал купить у него обязательства какого-либо советского «Внешснабсбытэкспорта» по сниженной цене. По очень сниженной, дисконт доходил до 90%, но, зато, деньги на бочку выкладывались немедленно.

Своих денег у бизнесмена, как правило не было и он выступал агентом то ли напрямую государства (здесь и пригождался зам. министра финансов Вавилов) то ли как-либо экспортирующих нефтегазовых структур, которые одалживали агенту средства и позволяли их крутануть ко взаимной выгоде.

На втором этапе схемы долги сдавались государству – тоже с дисконтом, но уже существенно меньшем, например, 70%.

Что очевидно, ключевыми вопросами для успешности такого сорта проектов были два

- доступ ловкого бизнесмена к финансовым ресурсам и доступ к сведениям о том, кому же был должен несчастный погибший СССР.

И если с первым всё обстояло примерно в соответствии с уровнем личных деловых связей или персональной проходимистости, то с информацией ситуация была существенно сложнее.

Едва ли не 90% информации о советских коммерческих долгах находилось у сотрудников бывшего советского, а теперь российского посольства в Великобритании.

Мировой финансовый центр – Лондон, далеко не случайно дал своё имя «международному Лондонскому клубу кредиторов» – неформальному объединению коммерческих организаций, которым были должны денег различные национальные правительства.

Первоначально параллельными, а затем более-менее расходящимися курсами из этого посольства на рынок работы с российским внешним долгом вышли два наиболее известных его участника.

На долговых обязательствах, ставших в дальнейшем известными под названием «вэбовки», сделал крупные деньги бывший сотрудник посольства Александр Лебедев, попавший туда по линии КГБ СССР. Лебедев купил свою базовую структуру — Русскую инвестиционно-финансовую компанию (РИФК) у лондонского миллионера Ромаша Швецкого, которого некоторые источники называли невообразимо успешным, гениальным спекулянтом, а некоторые, возможно – более осведомлённые, связывали с той же организацией, в которой ранее работал и сам Лебедев.

«Вэбовки», купонные облигации, эмитируемые государством, имели номинал в долларах США. Они были выпущены в качестве компенсации по долгам обанкротившегося Внешэкономбанка СССР (ВЭБ).

Сама по себе идея выпуска ценных бумаг в иностранной валюте для внутреннего рынка обладала несомненной привлекательностью, поскольку при непрерывном падении курса рубля «вэбовка» существенно защищала от инфляции. Предъявительская форма её выпуска обеспечивало «вэбовке» свободное обращение на вторичном рынке, а относительно небольшой минимальный номинал (1000 долларов США) позволял приобрести её и физическим лицам.

Однако документарная предъявительская форма выпуска и номинал привлекали к «вэбовкам» не только добросовестных инвесторов, но и различных мошенников. Ситуацию не улучшало и несовершенство российского законодательства в сферах гражданского и уголовного права. В судах и у правоохранительных органов отсутствовала на тот момент практика по делам, связанных с обращением ценных бумаг.

В 1993 году РИФК стала входить в состав АБ «Империал» на правах управления. Одним из создателей АБ «Империал» являлся одноклассник Лебедева Александр Мамут, которому принадлежала фирма «Компания по проектному финансированию» (КОПФ). Лебедев занял пост начальника управления иностранных инвестиций банка.

Схема с «вэбовками» заключалась в следующем: долги государственных предприятий сначала приватизировались частной компанией, предъявлявшей затем счет на их оплату государству.

После развала СССР, все долги Внешэкономбанка отечественным импортерам были заморожены, а долги коммерческим банкам должны были погашаться. Чтобы превратить долги в наличные деньги, фирма «Технопромимпорт» продала в апреле 1993 года один из своих долгов в 15 милн долларов новому банку Александра Мамута – «Компании по проектному финансированию», причем сделала это по заниженному курсу. Мамут же, в качестве «ответной любезности», взял на себя обязательства внести этот долг в уставный капитал банка «Лефортовский», где Мамут был совладельцем и советником.

С «Империала», где были счета «Технопромимпорта, потребовали «вэбовки» на сумму всех долгов.

Подсчитано, что тогда из-за курсовой разницы бюджет потерял 8, 8 млн. Вместе с КОПФом из одураченного «Империала» сбежал и Александр Лебедев, по примеру старшего товарища Мамута хорошо заработавшего в банке на «вэбовках».

Вся эта история завершилась для Лебедева лучше некуда: талантливого финансиста заметили и стали продвигать по олигархической лестнице. В 1995 году Александр Лебедев возглавил Национальный резервный банк, одним из крупнейших акционеров которого стал «Газпром».

Параллельно с Лебедевым той же темой занялся и другой сотрудник того же посольства, не имевший отношения к спецслужбам Андрей Костин. То ли в силу общей МИДовской культуры, то ли в силу личных черт характера, Костин действовал хотя и не менее масштабно, но, более интеллигентно. В отличие от Лебедева, Костин изначально взял курс на деятельность в большей степени как неформального агента российского государства, чем как независимого бизнесмена и сделал ставку на тесную интеграцию своих проектов в государственную инфраструктуру.

Около трёх лет он, так же как и Лебедев, последовательно пользовался несколькими компаниями Швецкого, затем – газпромовским банком Империал, в котором проработал до июля 1995го года, сотрудничал с купленным Лебедевым банком НРБ, но, в конце концов, свернул свою частную активность в пользу государства. Уже в начале 1995 года начались его переговоры о переходе в ВЭБ и, после победы Ельцина на выборах, когда ситуация в стране стабилизировалась, Костин уже вполне официально встал у руля дальнейшего урегулирования российских долгов.

До декабря 1996 года Россия дважды реструктуризировала долги СССР перед Парижским клубом: в 1994 и 1995 гг. Наконец, в апреле 1996 с Парижским клубом стран-кредиторов было подписано итоговое соглашение о многолетней рассрочке платежей – на 25 лет.

Казалось, что острая финансовая проблема, стоявшая перед страной, решена. Но, увы… новый облом.

В августе 1998 года российские платежи оказались вновь приостановили из-за финансового кризиса того периода.

В 1999 году Парижский клуб согласился на рассрочку оплаты 8,3 млрд. долларов США за 1998-2000 гг. до 2020 года. Но пришли новые времена и государственная политика на этом направлении сменилась кардинально.

От инерционного сценария было решено отказаться. Новый президент поставил задачу решить вопрос максимально быстро, одним рывком.

И у вчерашней нищей, кризисной России деньги, внезапно, нашлись. 21 августа 2006 года Россия досрочно расплатилась с развитыми странами по всем долгам бывшего Советского Союза. После пяти реструктуризаций этот долг составил почте 50 млрд долларов, и это при том, что исходная сумма задолженности была минимум втрое меньше.

Единовременно был погашен остаток долга в 21, 6 млрд долларов. К этому добавилась сумма премии за досрочное его погашение и плановые платежи Парижскому клубу.

В чём секрет успеха?

Астрономические деньги удалось выплатить благодаря нефтяным ресурсам России. В 2004-2006 гг цены на них зашкаливали.

Одновременно с переговорами по Парижскому клубу проходили переговоры и с Лондонским клубом.

В ноябре 1995 г. во Франкфурте -на-Майне между российским правительством и Банковским консультативным комитетом, представляющим интересы Лондонского клуба, был подписан Меморандум о согласованных принципах глобальной реструктуризации долга. Ответчиком по долгу стал ВЭБ.

После этого специалисты ВЭБ провели выверку задолженности, в ходе которой были проанализированы свыше 27 тыс. отдельных долговых требований 423 кредиторов в 15 валютах. Сделки такого масштаба не было за всю предыдущую историю Лондонского клуба.

Основной долг коммерческим банкам реструктурировался до 15 декабря 2020 года, а процентные платежи — до декабря 2015-го.

Примерно в то же время был закрыт вопрос и с новыми, чисто российскими долгами.

Ещё в 1992 году страны « семерки» приняли решение предоставить России пакет западной помощи в размере, который декларировался как 24 млрд. долларов.

Но фактически, из этой суммы Россия реально получила 13,6 млрд. долларов кредитов.

Остальное – только по бумагам. Так, в этот пакет «помощи» были включены отсрочки по уплате долга в размере 7,2 млрд. долларов.

На тот момент Запад положительно оценивал происходившие в России реформы, что отразилось на отношении кредиторов и к реструктуризации. Но списания части долга почему-то никто не предложил. Отметим, что этот вопрос вообще не поднимался на протяжении всех переговоров о реструктуризации – разительный контраст с сегодняшними украинскими делами.

Соглашения, заключенные с Парижским и Лондонским клубами, стали основой для развития переговоров и с другими группами кредиторов. Основным принципом стало равное отношение ко всем кредиторам, исключавшее оплату долга мелким кредиторам, если не было платежей крупным. Вследствие этого речь зашла об отсрочке всех платежей на фоне сделанного заявления Правительства России о принципиальной готовности выплатить все долги.

В 1993 году на официальных кредиторов, не состоявших в Парижском клубе, приходилось 30% всего долга, что составляло 33 млрд. долларов. Соглашения о реструктуризации заключили с бывшими европейскими странами СЭВ. В результате взаимозачета задолженностей с Польшей и Болгарией внешняя задолженность России сократилась на более чем 9 млрд. долларов. Были также подписаны соответствующие соглашения по советским долгам с Турцией, Республикой Корея, Кувейтом и другими государствами.

Каковы итоги этого марафона?

Сейчас, когда страна вполне официально находится в кризисе, мы видим, что стартовые условия этого кризиса намного лучше, чем мы имели в начале 1990ых.

Среднегодовая цена на нефть в 1993 году составляла 17 долларов за баррель.

Объём долгов, принятых на себя Россией, превышал текущий объём российского государственного долга на порядок.

Производство в стране было полуразрушено, а финансовая система, необходимая для работы рыночной экономики, практически не построена.

Но в середине нулевых оказалось, что Россия блестящим образом закрыла вопрос, расплатившись по долгам. Всего то что понадобилось – «равноудалить» от власти нефтяных олигархов и правильным образом применить поступающие от экспорта нефти и газа деньги.

Стоит ли сейчас, в 2015 году, как-то волноваться о том, что Россия не сможет выйти из объявленного кризиса? Рассказав про историю вопроса, мы предоставляем судить об этом нашему читателю.

Алексей Катаев